Третья древняя, или И один в поле… - Борис Николаевич Григорьев
— «Штерн» слишком популярен даже в нашей стране. Давайте остановимся на английском «Экономисте».
— Согласен. — Будущая помощница просто изумляла его своей осторожностью и проницательностью. Уж не попадётся ли ему какой-нибудь «синий чулок» в западноевропейском исполнении? Но он никак не мог представить, что обладательницы такого милого голоска могли быть «синими чулками».
Он заканчивал второй бокал «Либфраумильх», листая журнал и изредка бросая взгляд в сторону входной двери, когда услышал над головой знакомый голосок.
— Господин Фассбиндер?
— Да, это я. — Перед ним стояла ослепительная молодая особа лет тридцати и улыбалась. Боже мой, неужели это она?
— Я по объявлению. Кристина Бергер.
Он вскочил со стула и принял протянутую ему руку. От неожиданности он хотел, было, поцеловать её, но вовремя опомнился и ограничился рукопожатием:
— Прошу вас, садитесь.
— Благодарю вас.
Самая буйная фантазия не могла бы нарисовать более привлекательный и очаровательный образ, нежели тот, который он увидел наяву в ста — ста десяти сантиметрах перед собой. Мадам Бергер была одета в простое английское белое в розовую полоску платье из джерси, но за этой простотой угадывались природный такт, большой вкус и элегантность, которая, по его понятиям, была присуща представителям высших слоёв общества. Её открытое с тонкими чертами лицо, серо-голубые глаза и пышные светлые волосы сразу напомнили ему образ чеховской Мисюсь, и он мысленно стал называть её этим именем. Он тут же сравнил её со своей женой и пришёл к выводу, что сравнение было далеко не в пользу Ольги. Это его слегка уязвило, и он не знал, с чего начать разговор.
— Я вам не подхожу? — нарушила затянувшуюся паузу будущая помощница.
— Нет-нет, что вы, наоборот, — поспешил он заверить её.
— Но вы ведь меня совсем не знаете.
— Я человек, подверженный первому впечатлению, — соврал он и покраснел.
— И первое впечатление обо мне у вас благоприятное? — Она говорила вполне серьёзно, ничуть не рисуясь, и, кажется, даже была слегка обеспокоена тем, какое решение примет её будущий работодатель.
— Вполне. Расскажите мне о себе. — Наконец, он справился с собой и задал беседе необходимый деловой тон. — Что вы будете пить?
— Закажите мне «кампари» с содовой.
Официант выполнил заказ, и Кристина Бергер, смущаясь, поведала свою историю. По образованию машинистка-стенографистка, кончила также экономические курсы, семь лет замужем, муж — ответственный сотрудник МИД — старше её на пятнадцать лет, часто бывает в командировках. Детей у них нет, а потому она большую часть времени предоставлена самой себе. У неё есть старенькая мать, которая проживает в провинции, и она изредка навещает её.
Он с трудом скрывал своё удовлетворение. Кристина Бергер была идеальной находкой, и он чуть не подпрыгнул от радости, когда услышал, что её муж работает в министерстве иностранных дел. Об этом можно было только мечтать. Да, мадам Бергер явно скромничала, когда писала, что принадлежит не к самым низшим слоям общества.
— Скажите, мадам Бергер, Ваш муж знает о том, что вы собираетесь у меня работать?
— В общих чертах.
— И как он к этому относится.
— Отрицательно. — Она запнулась на мгновение, но тут же продолжила: — Это не имеет никакого значения. Я всё равно буду работать — у вас или у кого-либо другого. Мы стали плохо понимать друг друга, особенно последнее время. Муж — чёрствый и сухой человек, озабоченный исключительно своей карьерой. Я неоднократно предлагала ему завести ребёнка, но он категорически против.
Неожиданно она стала подробно излагать ему историю своего замужества. Она говорила без остановки и откровенно делилась с ним перипетиями своей личной жизни. Это насторожило его и показалось если не подозрительным, то, по крайней мере, странным. Слушая её исповедь, он неоднократно задавался вопросом, уж не кроется ли за всем этим какая-нибудь хитроумная комбинация местной контрразведки. Однако искренность Кристины Бергер, её бесхитростная манера поведения и естественная взволнованность говорили больше в пользу того, что очевидно молодая женщина истосковалась по живому человеку, который мог бы выслушать все её проблемы, и была рада представившейся возможности излить ему свою душу. Так часто бывает в поезде, когда совершено случайный попутчик рассказывает тебе такие вещи, с которыми он никогда и ни за что не поделился бы с самым близким человеком.
— Вы, наверное, считаете меня безнравственной женщиной? — спросила она, когда закончила свою исповедь.
— Нет, отнюдь нет, — смутился он.
— А я почему-то поверила вам с первой минуты, — призналась она. — Вы внушаете доверие и какое-то необъяснимое спокойствие.
— Спасибо, мадам Бергер, я весьма польщён такой оценкой.
— Зовите меня Кристина, — предложила она.
— Тогда и я хотел бы, чтобы вы звали меня Рольфом.
— С удовольствием.
— Вы не хотите ещё чего-нибудь выпить?
— Нет спасибо. Давайте немного погуляем на воздухе.
Он расплатился с официантом, и они вышли на улицу, незаметно очутились в парке, оттуда направились пешком в центр, а под самый вечер он посадил её в такси, и она уехала в свой загородный дом.
Договорились, что она приступает к работе с понедельника.
Придя к себе домой, он уже не стал прятаться от мелькавшей в его голове мысли о том, что эта женщина ему нравится.
Реакция Центра не отличалась большой оригинальностью — она была достаточно предсказуемой и диктовалась объективными условиями всякой новой агентурной разработки. Москва предлагала не торопиться с вербовкой «Стеллы» — такой слащавый псевдоним присвоил ей неизвестный опер в Центре — и благоразумно рекомендовала «сосредоточиться на достижении с ней доверительных отношений и тщательной проверке». У Центра возникли к «Стелле» справедливые подозрения: с какой это вдруг стати супруга высокопоставленного чиновника внешнеполитического ведомства, красивая и молодая женщина, пошла на такой риск, как знакомство с мужчиной по объявлению в газете?
«…На данном этапе „Орфею“ не рекомендуется проявлять какого бы то ни было интереса к месту работы мужа и сосредоточиться на создании у неё впечатления, что он заинтересован в ней только как в помощнице по вопросам коммерческой и рекламной деятельности», — писал Центр. — «В крайнем случае, он мог попытаться понравиться ей как мужчина».
Что ж, он был вполне солидарен с указаниями руководства и принял их к немедленному исполнению. Признаться, указание Центра о том, чтобы понравиться «Стелле», приятно пощекотало его мужское самолюбие и заставило чаще биться пульс. В каждом разведчике
